Громадный дом Якова с дымной кузницей стоял на отшибе между деревнями Речица и Новохаритоново. Окрестный люд заворачивал к нему ковать лошадей, брал в долг коней, топоры, тележные оси. Тут же оставались на ночь гульнуть. Благо места, выпивки и закусок у хозяина хватало. А сыновья Терентий и Аким подавали на стол хоть до третьих петухов. Может, из-за ночных этих кутежей и пошел слух, будто Яков Васильевич не то у себя в доме, не то на глухой лес ной дороге ограбил и убил богатого купца. Так это или не так, но вскоре Яков с сыновьями принялись ставить не виданный сруб возле околицы деревни Гжель. Едва стихла топорная звень, как плотников сменили ка-менщики. Допоздна сюда тянулись возы с кирпичом, гли-ной, шпатом. Потом из труб от двух горнов в небо взмыли огненные смерчи. Так начался первый фарфоровый завод Кузнецовых. Было это в 1810 году, за два года до нашествия Наполеона. Кто и как надоумил Якова взяться за фарфор, о котором он не имел представления, никто не знает. Через два года главой предприятия стал Терентий. Его уже не устраивали примитивные отцовские горны. Новый завод решил пустить не в Гжели, а там, где за работу мужи-кам можно платить поменьше, а лесов много. Таким мес-том оказались пустоши у деревни Ликино, принадлежавшие обедневшему помещику Сарычеву. Терентий скупил их и на-чал готовиться к большой стройке. Этапным для Терентия Кузнецова стал 1832 год, когда заработал завод в Дулево. Здесь были уже живописный цех, помещения для сортировки изделий, просторные склады. Все бы хорошо, но соперником у Кузнецова был фабрикант А.Г. Сафонов из села Коротково с его талантливыми мас-терами росписи. Они владели секретами изготовления кра-сок и фарфоровой массы. Тона выбирали сочные: ярко-бар-хатный кобальт, синий, розовый, желтый, темно-малино-вый и светло-коричневый. Позже их технология описывалась так: «Сначала мастер покрывал тонким слоем краски все изделие, затем расчи-щал белые полосы-резервы, которые оставлял для роспи-си. Для отделки дорогой посуды использовали золото: яр-кое, полированное и матовое с большим содержанием дра-гоценного металла. Гравировали твердым агатом. И тогда „читалась" каждая деталь яркой росписи, тонкий узор ри-сунка, красивый орнамент». Постичь это искусство Терентию не хватило бы всей жиз-ни, поэтому так и этак обхаживал он Сафонова до тех пор, пока не арендовал у него, а затем и не выкупил производ-ство. Выкупил, расширил его, число рабочих достигло 400. Хозяином всего этого богатства стал сын Терентия — Си-дор Кузнецов. Он закрыл завод в Коротково и перевел ма-стеров в Дулево. Кроме этого предприятия Кузнецов-младший имел в Риге фарфоро-фаянсовый завод, где велось массовое про-изводство столовой и чайной посуды. Трудились здесь ма-стера из Гжели. Владения свои Сидор Кузнецов исподволь готовился передать сыну Матвею. Деловую жилку приви-вал ему с детства, наукам Матвея обучали дома. В 15 лет отеп отрядил наследника в Ригу изучать тонкости фарфорового дела и управления производством. К домашнему образова-нию Матвей добавил в Риге курс коммерческого училища. Женился Матвей в 19 лет и ст&т отцом семерых сыно вей и одной дочери. Главной целью он считал объединение всех частных фарфоровых заводов России. Однако не так просто было сломить преуспевающих конкурентов. В Твер-ской губернии работало прекрасное предприятие Л.Я. Ауэр баха. где было занято 7 тысяч рабочих. Здесь создавались уникальные произведения. Особенно хороши были стол о вые приборы, украшенные растительным орнаментом: 01 крой крышку супницы, и на дне заколышутся листья клен.! или луба. Взлетом творчества стал сервиз для лучшего пар ок'ого чпопия I? Твеои. Матвею удалось купить этот завод, и он сразу же начал перестраивать его. Число рабочих удвоилось. Ко второй по-ловине XIX века Матвей Кузнецов стал крупнейшим постав-щиком фарфора, фаянса, майолики и других видов изделий на мировой рынок. Как часто сыновья проматывают нажитое отцами! Счи-тается, природа отдыхает на таких наследниках. Ничего по-добного с кузнецовским родом не происходило. Они рабо-тали из поколения в поколение с нарастающим упорством. Матвею Кузнецову принадлежало уже 18 лучших пред-приятий России. В 1889 году было учреждено «Товарище-ство производства фарфоровых и фаянсовых изделий Мат-вея Кузнецова» с правлением в Москве. Однако окончатель-ная цель еще не была достигнута. Для Матвея «костью в горле» было знаменитое предпри-ятие Ф. Гарднера. Купец Гарднер прибыл в Россию из Ан-глии в 1746 году. В селе Вербилки, неподалеку от Москвы, на землях князя Урусова он наладил фарфоровое дело. Его столовая посуда с росписью в светло-зеленых и серо-зеле-ных тонах в сочетании с красным или светло-желтым сла-вилась по всей Европе и конкурировала с изделиями сак-сонских мастеров. Высокого художественного уровня гжельская керамика достигла во 2-й половине XVIII века: производившиеся до середины века «черные» (простые) и «муравленые» (полив-ные) гончарные изделия сменяются майоликой (квасники, кумганы, тарелки, игрушки и т.д.) с оригинальной много-цветной росписью по белой поливе, а иногда и с предельно обобщенными лепными фигурками, отмеченными богат-ством фантазии и остротой видения мастеров. С начала XIX века Гжель перешла на производство фарфора, фаянса и полуфаянса (разновидность полуфаянса — «бронзовый товар» с нарядным золотистым «люмстром»). В 1830— 1840 годах в Гжели была сосредоточена почти половина всех фарфоро-фаянсовых предприятий России. В XIX веке худо-жественное своеобразие сохраняет украшенный одноцвет-ной синей росписью полуфаянс. И вдруг дела Гарднера пошли худо. Ходили слухи, что не обошлось без козней Кузнецова. Так ли это или нет. но в ап-реле 1892 года гарднеровский завод стал его собственностью. Матвея спрашивали: «Как удалось зарезать самого Гар-днера? А он раскатисто хохотал и отшучивался: «Сначала дед мой топором зарубил купца, а с ножом уж легче — Гарднер даже не пикнул». И так излагал историю предка, что никто в нее уже не верил. Вышибал клин клином. Начав с творческой переработки западноевропейских об разцов, — придворные так называемые орденские сервизы, фигурки персонажей итальянской народной комедии — за-вод нашел свой стиль изделий. В них ампирные формы со-четались с жанровостью декора в целом (фигурки горожан по офортам «Волшебный фонарь», позже — чашки с порт-ретами героев Отечественной войны 1812 года, сервизы с жан-ровыми сценками, яркой цветочной росписью. С 1833 года завод освоил выпуск посуды из фаянса, а в 1840-х годах — из опака (высший сорт фаянса). Завод Гарднера обошелся в 238 тысяч рублей. Вместе с ним «Товариществу» отошли 300 десятин земли. За 5 ты-сяч были куплены все фабричные модели, формы, рисун-ки, образцы. Приобретя завод и земли, Кузнецов купил и громкую марку Гарднера вместе с товарным знаком. Был даже заключен особый договор, согласно которому Куз-нецов имел право ставить на изделиях, вывесках, счетах герб и фирменный знак бывшего владельца, его награды и медали выставок. Так Кузнецов стал монополистом фарфорового произ-водства. На его долю теперь приходились две трети всех из-делий. Особенно популярными стали изразцы для печей, при изготовлении которых соблюдался стиль древнерусского лубка. Такие печи превратились в подлинные произведения искусства, стали украшениями домов. «Товарищество» торговало не только на 12 российских ярмарках, но и в Персии, Турции, в балканских странах. Кузнецовский фарфор вытеснил на Ближнем Востоке из-делия европейских поставщиков. Газета «Варшавский дневник» в 1886 году по случаю от-крытия магазина Кузнецова писала: «Чем же объясняется такое широкое развитие фарфоро-гоичарного производства, которому высокопочтенный Матвей Сидорович посвятил всю свою энергию и деятельность? Тем, прежде всего, что светлый самородный практический ум Матвея Сидоровича понял и оценил, какого высокого знания заслуживает это отрасль промышленности, в которой ремесло соединяется с искусством и в которой нельзя уйти вперед и отличиться, если на совершенном знании технической части нет изящ-ного вкуса, свойственного артистам». О темпах, какими развивалась отрасль, можно судить по заводу в Дулево: в 1866 году оборот составлял 115 тысяч 200 рублей, а в 1884 году вырос до 500 тысяч. В начале XX века здесь было 8 печей для обжига посуды, три паро-вые машины мощностью в 530 лошадиных сил, двадцать му-фельных печей. Число рабочих достигало 2335. Когда пус-тили Нижегородскую железную дорогу, завод оказался на оживленной магистрали, всего в 8 верстах от станции Дрез-на, и это дало Кузнецову новые возможности. Дулевские изделия считались одними из лучших в Ев-ропе. Они отличались изысканным художественным вкусом и технически безупречным исполнением. Успех обеспечи-вался за счет исходного материала высшего сорта и специ-альной обработки массы. Суть заключалась в том. что гли-на на протяжении целого года содержалась в подвалах, где проходила «летованпе», то есть под атмосферным воздей-ствием обретала пластичность. Другой секрет — топливо. Им был торф, добычу которого надо было непременно закон-чить до 20 июля. Тот, что брался позже, успевал просохнуть и в дело не годился. Главный успех Кузнецову пришел потому, что со своп-ми изделиями он появился в каждом доме. Для крестьян у него товар был дешевый, не очень броский, горожане по-купали сервизы средней цены, но по росписи похожие на дорогие «дворянские». Кроме того, выпускалась посуда трак-тирная и для ресторанов. Ну и, конечно, очень дорогие наборы для богачей. При этом Матвей Кузнецов глаз не спускал с мирового рынка. В 1910 году фирма «Фор» выпустила во Франции ав-томаты для формовки кофейных и чайных чашек с толсты-ми небьющимися стенками. Кузнецов тут же закупил партию этих автоматов и установил их в Дулево. потом в Гжели. На исходе XIX века в Европе фарфор принялись не рас-крашивать, а наносить рисунок переводными картинками. И эту новинку Кузнецов быстро освоил на своих заводах, наладив производство собственных переводных картинок 900 видов. Ему удалось вытеснить с рынков Персии.
